О спектакле костромского драмтеатра им. А. Н. Островского «Сашка».
Повесть Вячеслава Кондратьева «Сашка» своеобразна по своей композиции. По сути, это и не повесть даже, а цикл рассказов со сквозным главным героем, серия хронологически последовательных, но дискретных эпизодов. Это – фрагменты фронтового пути конкретного красноармейца Александра, Сашки, которому автор придал многие свои черты, вплоть до биографических подробностей. Но в то же время это – путь красноармейца, рядового солдата, защитника Родины в годы Великой Отечественной войны. И эта обобщённость образа при всей его конкретности, прерывистость повествования при непрерывности описываемого времени – особенности повести, которые непременно нужно сохранить при переносе на сцену или экран, чтобы не был утерян авторский почерк, авторская манера рассказа.
Увы, можно констатировать, что костромскому драмтеатру им. А. Н. Островского не удалось ни сохранить стиль Кондратьева, ни создать на основе повести «Сашка» что-то большее, чем то, чем она является по авторскому замыслу. Премьера спектакля состоялась в мае 2025 года, её приурочили к 80-летию Победы в Великой Отечественной войне. Возможно, это стало одной из причин создания абсолютно неудачной постановки – спектакли, которые ставятся в нашем театре «для галочки», то есть к датам или по пьесам Островского, в большинстве своём не заслуживают зрительского внимания и не вызывают интереса у настоящих театралов. Но не исключаю, что режиссёру просто безразлична тема, за которую он взялся – иначе нельзя объяснить тот результат, который был представлен костромскому зрителю.
Стойкое ощущение не театра, а художественной самодеятельности, какого-то агитпоезда, набранного из рабочих завода, в свободное время занимающихся в театральном кружке, появилось уже минут через пять после начала спектакля – и уже не покидало до самого его конца. Ощущение крайне неприятное, особенно учитывая, что речь идёт о спектакле, посвящённом событиям Великой Отечественной войны – убеждена, что об этом времени нужно писать, ставить, снимать или искренне, или никак. Виктор Некрасов, писатель-фронтовик, автор знаменитой повести «В окопах Сталинграда», говорил, как мне рассказывал его товарищ Михаил Бузник, что для того, чтобы поставить спектакль о войне, нужно погрузиться в эту тему и жить ею несколько лет. Жить только войной, понимаете? И только тогда может получиться что-то настоящее. В наше время спектакли создаются на скорую руку, по пять премьер на сезон, а то и больше – и результат получается таким же скородельным, поверхностным.
Ни один актёр, задействованный в постановке, начиная с Александра Соколова, исполнителя главной роли, и заканчивая теми, кто появляется в маленьких эпизодах, не передаёт ни интонацией, ни жестом, ни пластикой глубины того страшного, что происходило тогда с нашей страной. Уверена, если бы была возможность заглянуть в их лица, как на кинематографическом крупном плане, то зритель увидел бы бездумные, пустые глаза. И, пожалуй, это самое непрофессиональное для артиста: выйти, отчитать (даже – оттарабанить!) текст, не задумываясь о том, о чём рассказывается со сцены. Не задумываясь о том, что речь-то – о живых людях.
То, что я увидела на костромской сцене – это не «Сашка» Вячеслава Кондратьева. Это какая-то невнятная пародия на «Василия Тёркина». Кукольные, марионеточные персонажи, чьи слова, чувства и действия кажутся искусственными, ненатуральными, поскольку не прочувствованы, не прожиты актёрами, которые как будто только об одном и мечтают – поскорее с этим покончить и уйти домой. Видимо, режиссёр или ведущие спектакль сотрудники театра явно подозревали, что у зрителей тоже возникнет такое желание – и сделали спектакль безантрактным. В противном случае очевидно, что доигрывать второе отделение пришлось бы при полупустом зале.
Отдельно стоит упомянуть про внедрение в спектакль инородных элементов, отсутствующих в повести Кондратьева. Речь о письмах матерей солдат – советских и немецких – и о рождественской ёлочке как бы накануне войны, тоже в СССР и Германии. Если это была попытка уравнять русских защитников Родины от нацистских войск – и представителей этих самых гитлеровских войск, то такая режиссёрская трактовка вызывает недоумение. Если это была попытка сказать о том, что все солдаты когда-то были маленькими мальчиками и навсегда остаются такими в сердцах своих матерей, то в этом нет ничего нового, следовательно, это банально. Если это была попытка осудить войну как самое страшное изобретение человечества, то это мировоззренческое высказывание не прозвучало на художественном плане в принципе. Есть ещё один момент: если уж захотелось показать, что «все солдаты родом из детства», то почему не было показано, что в Германии в 1930-е, на которые выпало детство будущих немецких солдат-новобранцев, ёлки украшались свастиками и гирляндами с портретами Гитлера? Это исторический факт. А в СССР ёлка как символ хоть Рождества, хоть Нового года вообще была запрещена с 1924 по 1935 год. Так что символ «безоблачного детства» был выбран в конкретном историческом контексте крайне неудачно. И воплощён карикатурно – переростки мальчики-зайчики да балеринки в валенках, к тому же под музыку Чайковского из «Щелкунчика». Набор штампов, который режиссёр впихнул в спектакль, видимо, даже не задумываясь. Не менее нелепо смотрелись в спектакле и молитва, посылаемая матерью солдата ему в письме (через военную цензуру, представляете?) и вальс «Осенний сон», который в финале спектакля с какого-то перепугу поют (точнее – орут, и это наши-то музыкальные актёры!) все персонажи, которые, если следить за образным рядом, вроде как, перед этим покинули белый свет.
В общем, не получилось у заезжего питерского режиссёра Игоря Коняева, который не в первый раз издевается над классикой на костромской сцене, рассказать «историю солдата» (этот жанр заявлен в программке спектакля). Удалось только показать, как категорически нельзя ставить спектакли о Великой Отечественной войне – вот с этой задачей он справился на отлично!
Текст: Зинаида Варлыгина.
Фото: Татьяна Варлыгина.
